Но сколько не прожигай конверт глазами, он никуда не исчезнет, и открыть его все равно придётся. Горько вздохнула и надорвала бумагу. Записка была лаконичной:

"Жду тебя в своём кабинете через десять минут".

Отложила в сторону скудную записку и задумалась. Что ему опять нужно? И что за официоз? Ещё бы позвал меня в конференц-зал своей строительной фирмы. Точно не уверена, но у него должен быть бизнес именно в этой сфере, потому что что папа занимается возведением жилых комплексов, и раз говорил о Горе как конкуренте, то он не мог заниматься какой-то совершенно иной отраслью.

Обнаружила, что пока я была у врача, мои новые вещи кто-то заботливо повесил в его шкаф, среди ЕГО вещей. Этот факт меня заставил перекоситься. Неприятно, что мои платья даже просто близко находятся к его рубашкам и пиджакам. Ещё могут и пропахнуть ИМ. Даже решила не переодеваться и пойти в том, в чем мы ездили в клинику — вишнёвое строгое платье-футляр и чёрные замшевые лодочки.

Так зачем было столь пафосно звать меня в свой кабинет? Может быть, это связано с тем, что днем он окрестил "сюрпризом"? Сюрпризы от него вряд ли приятные, я и очень сомневаюсь, что они понравятся мне. Потому что все, что связано с ним, мне НЕ нравится. Но не пойти нельзя. Не хочу лишний раз его злить, да и любопытство какое-то проснулось. Посетила глупая мысль, что может быть… Он захочет меня отпустить?

Дошла под конвоем, как и всегда, до кабинета Хозяина. Робко постучала и получила разрешение войти. Стоило мне оказаться в просторном помещении, как глаза мои округлились.

— Папа?!

В одном из кресел у чайного столика сидел мой отец. Он встал мне навстречу и широко раскинул руки.

— Ясмин! — позвал он. — Душа моя!

Не оглядываясь по сторонам, я пробежала расстояние до отца и крепко прижалась к нему.

Ну вот. Он приехал за мной. Все будет хорошо. Он нашёл выход.

Папа избавит меня от печальной судьбы куклы.

Теперь все будет хорошо.

— Ты за мной? — шептала я ему, не в силах унять слёз.

— Как трогательно, — услышала я позади себя низкий голос хозяина дома с язвительными нотками. — Я вас оставлю. Вам есть, о чём побеседовать.

Искренне надеялась, что слышу его в последний раз. Сейчас, в присутствии отца, я даже не так сильно боялась Гора. Спаситель рядом, он больше никому не даст меня в обиду.

Тяжёлые шаги по ковру вскоре закончились и дверь за Гором захлопнулась.

— Папа, — стала причитать я, захлебываясь слезами. — Почему ты так долго не приезжал за мной?! Он же настоящее чудовище! Как ты мог меня оставить с ним наедине?

— Я знаю, дорогая, — устало ответил отец. — Я все про него знаю. Но, пожалуйста, сядь. Нам надо поговорить.

Меня насторожило его поведение. Какие разговоры? Нужно уходить отсюда немедленно, мне здесь плохо! Но с отцом спорить не приучена, и я села, сложив руки на коленях, и опустив глаза в пол.

— Мне очень жаль, принцесса… Но ты остаёшься.

Глава 20

Из лёгких вышибло весь воздух. Я словно упала в ледяной бассейн и оказалась под толщей воды вместе с головой. Господи, если я не начну сейчас дышать, то просто упаду.

Вцепилась в кресло, которое, мне показалось, даже пошатнулось подо мной в тот миг, когда отец сказал эту ужасную фразу.

— Папа… — почти прохрипела я севшим от шока голосом. — Ты что такое говоришь?

— Не спорь, Ясмин. Ты останешься, и будешь подчиняться этому мужчине. Ты… Подарена мной ему.

В висках застучало. Руки задрожали. Не может этого быть, что родной отец мне такое говорит… НЕ верю. Это не моя жизнь, дурной сон, бред, морок.

— Папа, — подняла я глаза на него, что делала крайне редко. — Как это… подарена?

Он вздохнул и устало потёр глаза.

— Дочь, — заговорил, и стало очевидно, что это разговор даётся ему тоже с трудом. — Я очень виноват перед тобой. Я… Не подумал, что дела бизнеса отразятся когда-то на моих детях. Я виноват перед всей семьёй. Но перед тобой моя вина безгранична.

Он поменял позу и продолжил. Ему было сложно выбирать слова.

— В свое время я много крови попил у Андрея. Перешёл не раз дорогу, почти разорил его. Я отпраздновал победу и забыл о нем, но неожиданно он снова поднялся и его фамилия зазвучала по всем углам.

— Андрей? — нахмурилась я.

— Ну да. Гор. Андрей Горский.

Так вот откуда прозвище — производная от фамилии. Но ближе и понятнее Андрей Горский мне не стал.

— Теперь он мстит, — продолжил рассказывать папа. — Он ввёл меня в зависимое от него положение. Он не решает вопросы лишь словами, на его руках много крови. Хоть он и ведет официальный бизнес, на самом деле там очень много нелегальных и криминальных дел. Опасно вставать у него на пути. Когда я начал войну с ним, Андрей ещё не был… таким.

Рука взметнулась вверх и машинально легла на пересохшие от страха губы. Даже слезы перестали литься от осознания правды. Боже, он ещё и душегуб! Верно мне подсказывала интуиция — шутки с ним плохи, он действительно может отправить к праотцам… И ЕМУ отец ПОДАРИЛ меня? Этому убийце и бандиту?

Я смотрела на родителя и никак не могла понять и поверить, что он в самом деле оставит меня здесь, оставит меня ЕМУ!

— При чем здесь Самир? — спросила я.

— Твой жених тоже участвовал в разорении Горского. Узнав, КТО тебя выкрал, он сразу же отказался в этом участвовать, а один я ничего не смогу против Андрея. Он слишком сильный. И деньги ему не нужны.

— А что ему нужно?

— Ты, Ясмин.

Выбрал меня как товар на рынке. Сволочь. Как же я его ненавижу… Кровь закипает в венах мгновенно, едва только вспомню это ненавистное лицо.

— Зачем я ему? — спросила, понимая примерно, каким будет ответ.

Все очень прозаично.

— Чтобы унизить меня и всю семью. Все будут знать, что он забрал у меня тебя.

У него получается. Унижение — вот что он умеет делать с блеском.

— А теперь он угрожает всей нашей семье, — снова услышала я голос отца словно издалека. Мне было настолько больно и плохо, что слова с трудом достигали моего сознания. Я тупо пялилась на свои колени. Моя жизнь кончилось. Она подарена жестоком извергу. — Понимаешь, Ясенька…

Отец взялся за мою ледяную руку и разжал пальцы, привлекая к себе моё внимание.

— Если я не соглашусь, то пострадают все. Близнецы и Зарема останутся без дома, на улицу пойдут. Я понимаю, что это все ужасно звучит, но я действительно ничего не могу для тебя сделать. Пострадаешь ты одна или все мы разом. Я вынужден согласиться на… Это.

— Почему я? Почему? — принялась я снова плакать от отчаяния и бессилия. — ПОЧЕМУ, папа?

— Потому что ты женщина, молодая и нетронутая. Женщина нашего рода. Это месть. Мне, через тебя. Думаешь, мне не больно, Ясмин?

— Тебе? — впервые я повысила голос на отца и вскочила на ноги. — ТЕБЕ БОЛЬНО?

Меня разобрал истерический смех. Я узнаю сегодня, что такое истинно больно и морально и физически, когда Гор будет меня пол ночи трахать с воодушевлением. Теперь его точно ничто не остановит. Мой отец сам отдал ему меня. Подарил, как невольницу Хану. Я стану навечно рабыней Андрея Горского.

— Уходи, — утерла я сопли и слезы, и гордо вскинула голову.

Что теперь рыдать? Ничего все равно не изменить. Мой жених сбежал как трус, едва услышав имя Гора, а отец расплатился мной, чтобы остаться жить в доме и вести привычный образ жизни дальше. Все предали меня едва речь зашла об их покое.

Моя судьба решена. Гор мечтал меня сломать — он победил.

— Ясмин… Прости.

— Уходи, — повторила я нажимом, отвернувшись от него. — Предатель. Передай Зареме и братьям, что я их любила.

— Что… Что значит, любила? Яся, ты что задумала-то?

Отец развернул меня к себе за плечи и вгляделся в лицо.

— Не вздумай. Это грех большой. Больше, чем те, которые ты совершишь с этим мужчиной. Не смей.